Спецпроект «Успеть за 20 минут»: сотрудники «Скорой» рассказали о работе, юморе и «удивительных» пациентах

«Скорая помощь» — это «горячий цех» российской системы здравоохранения. От скорости, квалификации и крепости нервов фельдшеров, диспетчеров, водителей и врачей напрямую зависят чьи-то жизни. И это при том, что неадекватные пациенты нередко хамят, ругаются, плюют и даже пытаются нападать на людей в синей униформе с серыми полосками. В общем, работа только для сильных духом. О том, как проходят смены «Скорой» в Челябинске «Хорошим новостям» рассказали и показали на подстанции Скорой помощи Центрального района. 

Когда вы набираете «03» или «112», ваш звонок попадает в специальный «оперотдел» — в Челябинске он расположен на Северо-Западе. Уже оттуда специалисты распределяют задачи по подстанциям — в зависимости от того, кому ближе добираться и где есть свободная бригада. 

Каждый вызов имеет определенную категорию важности от 1 до 9, где 1 — самый срочный. Это объясняет, почему на ваше «ну не знаю, что-то болит, не могу сказать, что конкретно» скорая едет не сию минуту. Значит, кому-то хуже. Для первой категории норматив прибытия 20 минут, но, по словам диспетчеров, контролирующих эти процессы, зачастую бригады добираются до места гораздо раньше.

— В среднем машина успевает доехать за пять-шесть минут, если далеко — минут за 13-15, — говорит диспетчер Подстанции Скорой помощи Центрального района Елена Черноус. — В первую очередь направляем к детям, беременным, если человек потерял сознание или попал в аварию.

Елена работает на «Скорой» уже 44 года — из них шесть лет провела в «поле» — ездила на вызовы, потом перешла в диспетчерскую. Признается, что «села на телефон», потому что было физически сложно. Но и на новом месте оказалось непросто — много информации и большая ответственность. Иногда она успевает обмолвиться парой слов с фельдшерами, которые заглядывают в окошко диспетчерской — но совсем коротко, ведь бригады так загружены, что заезжают на подстанцию редко. Фельдшеры всегда в дороге, у них больше всего вызовов. 

— Фельдшерские бригады выезжают на вызовы с температурой, давлением и прочими «простыми» жалобами, у врачебных – в основном одышки, инфаркты, аритмии и тому подобное. У нас, реанимационных, — «самые сливочки». ДТП, комы, клинические смерти, — рассказывает «Хорошим новостям» реаниматолог Павел Лаврентьев. 

Павлу 37 лет, на «Скорой» работает уже 11 лет — столько же его старшему ребенку (всего в семье трое детей).  Рассказывая о специфике работы, Павел помешивает чай, периодически шутит и посмеивается. Юмор, иногда даже черный, помогает расслабиться между выездами. На табличке комнаты отдыха корректором исправлена надпись: «Мёд, сёстры, санитары».

— Никогда не бывает двух одинаковых вызовов. Казалось бы, столько лет работаю, нечему уже удивляться — а нет! Первый раз, помню, сильно поразился человеческой глупости. Мужчина летом в садах на свалке нашел бочку. Решил открыть, в хозяйстве пригодится. Стал вскрывать болгаркой. А бочка оказалась от дизельного топлива. Естественно, взорвалась. Инструмент нашли через три участка, мужику оторванной крышкой «хорошо» порезало голову. Он потом сокрушался, что надо было сначала маленькую крышку открыть и понюхать, из-под чего бочка, а он «не догадался», — вспоминает Павел.

Павел и коллеги признаются, что многие случаи из практики комичные, но пациентам, как правило, не до шуток. Поэтому на вызовах они серьезны и сосредоточены, а после смены обсуждают день. Зачастую это происходит уже глубокой ночью, когда удается вернуться на подстанцию, перекусить и попить горячего чая.

Кухня на подстанции простая — холодильник, стол со стульями (до того, как мы зашли, табуретки стояли одна на другой в перевернутом виде — заметно, что «популярностью» они не пользуются), зеркало, кофемашина, чайник и микроволновка. Правда, разогреть в ней еду удается далеко не всегда — врачи говорят, что обед случается там, где выдается время. 

— В 2020-21 годах был совсем мрак [из-за эпидемии ковида – прим. ред.] В девять утра вышел на смену, сел в машину, и понеслось — госпитализация за госпитализацией. В следующий раз на подстанцию приехал в шесть часов вечера — поменять водителя. Снова сел в машину и вернулся только ночью, — вспоминает Павел.

Заведующий подстанцией Михаил Редкозубов (он работает во врачебной бригаде) уточняет, что проблема была не в количестве вызовов, а в бесконечных многочасовых очередях на КТ лёгких, куда «Скорые» привозили пациентов. Сейчас, по словам врачей, вызовов в среднем по 15 в день, у реанимации — по понятным причинам, меньше. 

Заведующий говорит, что коронавирус оставил после себя не только осложнения со здоровьем (ковидом переболели абсолютно все сотрудники, многие – не по разу), но и другие проблемы. Например, текучку кадров — некоторые врачи, пришедшие на станции уже в «ковидное» время, привыкли к доплатам, которые составляли фактически вторую зарплату. После нормализации ситуации пошел отток людей. Кто-то уволился, потому что ездил на работу из области, а после отмены выплат это стало невыгодно. Зато все, кто пережил непростой период, получили серьезный опыт — стали работать еще более слаженно.

Перед выездом врачи и фельдшеры проверяют укладки у реанимационной бригады — лекарства в них кончаются особенно быстро. Если понадобится следующая, её соберут коллеги, оставшиеся на подстанции — Павлу останется только заехать и забрать её.

Экипаж собирается за считанные минуты. В одной бригаде с Павлом Лаврентьевым — водитель Константин Китов, он четыре года за рулем «Скорой». На расспросы о своей работе отвечает, что в ней нет ничего особенного, кроме допуска к спецсигналам. Хотя, Константин скромничает — водитель на «Скорой» должен быть суперпрофессионалом. Порой ему приходится ехать по встречке в туман, или вести машину быстро, но так аккуратно, чтобы больному можно было на ходу поставить «систему», или умело маневрировать в пробке и никого не задеть. 

— Едем со всеми предосторожностями. Моя задача — довезти без приключений. У меня серьезных, слава Богу, и не было, — говорит Константин Китов. 

Впрочем, судя по вмятине на борту «Реанимации», приключения все-таки происходят. Павел говорит, что именно реанимационные машины «бьются» чаще всего.

— В сентябре везли мужчину, тяжелого, с интубацией легких, в стационар. Остановились на перекрестке, дождались зеленого сигнала светофора, начали поворачивать, и водитель из правого ряда стал двигаться вместе с нами и сбил нас. В итоге — резкое торможение, больной немного скатился с носилок. Но на его состояние это особо не повлияло — оно так и осталось тяжелым. А водитель сказал, что не заметил нас. Представляете, на этом большом желто-зеленом «сарае». Стандартное ДТП — когда приезжаешь к перекрестку, два ряда машин останавливается, а третий ряд тебя «не видит» — потому что музыка громко играет, водитель в наушниках или в телефоне сидит. И в итоге влетает в бочину, — рассказывает Павел. 

Кстати, в случае аварии работа «Скорой» парализуется — машина вместе со вторым участником ДТП дожидается ГАИ, а пациента увозит другая бригада. Врачи дожидаются машину из резерва и перегружают туда все необходимые сумки — а ведь ими заставлен весь салон. 

Павел работает в бригаде с Максимом Заплатиным — ему 29 лет, девять из них он провел на «Скорой». Сначала трудился фельдшером, потом переучился на медбрата-анестезиста. В тандеме в движущейся машине напарникам удается проводить очень сложные процедуры. Скажем, одновременно интубировать трахею больного, впавшего в кому после тяжелого ДТП, ставить катетер в центральную вену и накладывать шины на все конечности.

Однако иной раз трудности возникают там, где не ждешь. Например, когда бригада не может попасть в квартиру по адресу вызова. В лучшем случает так происходит, если в квартире нет работающего домофона, в худшем — когда пациент дома один, успел вызвать скорую, но уже потерял сознание.

— Вариантов, чтобы попасть в квартиру, за всю практику перепробовали много — бывало, стучали в окна соседям на первых этажах, звонили в другие квартиры, включали сирену на «Скорой», чтобы на нас обратили внимание — машина довольно шумная, — объясняет Павел Лаврентьев. — Но с планшетом, конечно, удобнее.

Павел имеет в виду бесключевой доступ в подъезды, в которых установлен «умный домофон» «Интерсвязи». Сегодня такой опцией могут воспользоваться участковые врачи и бригады «Скорой помощи» Челябинска, Магнитогорска и Кургана, но до конца 2022 года система начнет работать и в других городах присутствия «Интерсвязи»: Южноуральске, Златоусте, Кыштыме, Миассе и т.д.  

Чтобы врачи могли открыть подъезд, им требуется нажать на несколько кнопок в специальном приложении на планшете. Так они экономят драгоценное время. Особенно это актуально, когда речь о жизни и смерти и счет идет на минуты. Однако бесключевой доступ здорово облегчает жизнь врачам и пациентам и в менее серьезных случаях. Не надо клеить объявление: «Не закрывайте, ждем врача», подпирать дверь палкой или караулить бригаду на улице.  

Программа работает уже два года и за это время бесключевым доступом врачи «при исполнении» воспользовались более 11 000 раз. 

Надо отметить, что технические новшества постепенно улучшают работу системы оказания скорой медицинской помощи. На подстанции поступает новое современное оборудование. Например, фельдшер может в режиме реального времени снять с больного кардиограмму, оперативно отправить ее специалисту, тут же получить расшифровку и решить, что делать с больным. Регулярно обновляют и автопарки. За последние несколько месяцев область получила несколько десятков авто, и до конца года поступит еще 16 автомобилей и один реанимобиль.

Основная проблема «Скорой» видится не в оснащении, а в людях, готовых спасать других, недосыпать, гореть и не выгорать, даже если вместо «спасибо» пациент норовит в тебя плюнуть. Поэтому неудивительно, что в регионе открыты сотни вакансий так или иначе, связанных с работой в  «горячем цеху» российской системы здравоохранения. 

Напомним, ранее «Хорошие новости» публиковали спецпроект «Фура с кровью», где подробно рассказывали о том, как устроен грузовик для доноров.

Кстати, у нас есть телеграм-канал Челябинский Ингалятор — подписывайтесь, чтобы читать еще больше хороших новостей