Сегодня утреннюю историю, больше похожую на повод для дискуссии, расскажет наша коллега Александра:
Недавно я подумала, что дети вообще перестали ценить игрушки. Смотрю на младших родственников, детей своих друзей и все чаще вижу целые шкафы, целые комнаты игрушек. А когда спрашиваешь про любимую (игру или игрушку), ребенок не может найтись. Или «с собаками» найдешь идеальный подарок на день рождения или новый год – который дитятко вот прям хотело, – а он уже через два дня лежит забытый и ненужный.
Я родилась в «девяностые», за пару лет до дефолта. Не могу сказать, что нам чего-то очень сильно не хватало: мама с папой трудились и доставали даже нераспространенные тогда «памперсы», родственники помогали. Игрушек тоже было достаточно.
Но у меня была – одна! – любимая кукла барби. Она, впрочем, была не слишком похожа на современных барби. У неё была нормальная голова, глаза, талия (хоть и с искаженными пропорциями, но все-таки сопоставимыми с человеческими). У нее были длинные каштановые волосы, которые очень быстро превратились в мочалистые (но мне нравилось). И звали ее, разумеется, как маму – Наташа.
Так вот, однажды мама увидела в магазине другую куклу. Она была выше ростом, на вкус мамы красивее – с короткой блондинистой стрижкой, собранной в хвост, и совершенно не нравившейся мне широчайшей белоснежной улыбкой. Помню, когда мама покупала мне ее (!), я очень громко, почти на весь магазин возмущалась и отказывалась – почти до плача. А потом так практически ни разу и не взяла ее в руки – играла только с «Наташей».
Кстати, «в куклы», признаться, я играла долго – лет до 13 или 14. Правда, в последнее время больше конструировала им наряды. Но эту любовь к игрушке запомнила. Интересно, есть ли у современных детей такая любимая игрушка? Может, я просто неправильно спрашиваю их.
